Тот, кто смеется последним, возможно, просто не врубился. (c).
О земной любви
Люди становятся столь привычными к повторяющимся сюжетам и трагическому концу романтической любви, что начинают сомневаться, существует ли вообще то, что называется "любовью". Безусловно, да. Но мы должны очень сильно изменить нашу установку, прежде чем узнать, что такое любовь и отвести для нее соответствующее место в нашей жизни.
Любовь между человеческими существами — это одна из самых непреложных черт человеческой натуры. Точно так же, как душа, — Психея, — была одной из богинь греческого пантеона, так и любовь, по имени Эрос, занимал там принадлежащее ему место. Ибо греки понимали, что любовь, являясь архетипом коллективного бессознательного, является вечной и универсальной для всего человечества. И поэтому Греки относили Любовь к разряду богов. Поскольку Любовь является архетипом, она имеет свой собственный характер, свои "черты", свою "личность". Подобно богу, любовь ведет себя как личность, живущая в бессознательном, как отдельное психическое существо. Любовь является полной противоположностью моему эго; она пришла в этот мир задолго до появления в нем Эго, и остается там после того, как эго его покинет. Любовь — это что-то или кто-то, живущее внутри меня. Любовь это сила, действующая изнутри, которая позволяет моему эго смотреть на себя со стороны, видеть мою принадлежность человеческому роду, как некоторую ценность, которую следует оберегать, а не использовать.
Таким образом, если я говорю "люблю", это не означает, что люблю именно я, а в действительности есть Любовь, которая действует через меня. Любовь — это не столько то, что я делаю, сколько то, что я из себя представляю. Любовь — это не действие, а состояние бытия — отношение, привязанность к другому смертному, идентификация с ней, или с ним, которая просто возникает внутри меня вне зависимости от моих стремлений и желаний.
Это состояние бытия может выражаться в том, что я делаю, как я отношусь к людям, но оно не может быть сведено до уровня "действия" или поступка. Это внутреннее чувство. Намного более часто, чем мы это себе представляем, любовь совершает свой божественный алхимический процесс, если мы последуем совету шекспировской Корделии: "Люби и храни молчание".
Любовь существует безотносительно к нашему мнению, какой ей следует быть. Неважно, сколько наших собственных моделей или какую часть нашей собственной личность мы вкладываем в понятие "любовь", все равно она сохраняет свой неизменный характер. Ее существование и ее природа не зависят от моих иллюзий, моих мнений и моих притворств. Любовь отличается от тех ожиданий, к которым привела меня моя культура, отличается от желаний моего Эго, отличается от сентиментальной темы и опустошающих страстей, о которых меня научили мечтать. Но любовь оказывается реальностью, она оказывается тем, что я из себя представляю, а не тем, что требует мое Эго.
И нам следует все это знать о любви. Иначе мы никогда не остановимся, чтобы честно взглянуть на свои самообманы. Иногда люди говорят: "Не заставляй меня смотреть на мои иллюзии, у меня ничего не останется!" Нам кажется, что любовь это "дело рук человеческих", как будто мы приобретаем и выдумываем ее у себя в голове. Даже несмотря на то, что романтическая любовь оказывается не тем, чем мы ее себе представляем, тем не менее, она остается человеческой любовью, которая нам свойственна, и эта любовь будет с нами даже после того, как наши проекции и наши иллюзии и наши выдумки канут в небытие.
Человеческая любовь настолько омрачена чрезмерными стараниями и волнениями романтизма, что мы никогда не относимся к любви так, как она это заслуживает. И мы с трудом понимаем, что мы должны искать, отправляясь на поиски. Но по мере того, как мы сознаем черты и установки любви, мы начинаем находить любовь у самих себя, которая открывается в наших чувствах, в спонтанном потоке тепла, направленного на другого человека, в маленьких незаметных актах "привязанности", которые составляют тайную ткань нашей повседневной жизни.
Любовь — это сила, существующая у нас внутри, которая утверждает и ценит другое человеческое существо, таким, какое оно есть. Человеческая любовь утверждает личность, которая действительно существует, а не идеал, который возникает в нашем желании, и не проекцию, рожденную в нашем воображении. Любовь — это внутренний бог, открывающий наши слепые глаза на красоту, ценность и содержательность другого человека. Любовь заставляет нас ценить личность как единую, индивидуальную самость, а это означает, что мы принимаем негативную сторону личности так же, как и позитивную, несовершенства вместе с тем, что нас восхищает. Когда человек подлинно любит другого человека, а не проекцию, он любит и тень этого человека так же, как и все остальное. Человек принимает другого человека всего в целом. Человеческая любовь заставляет мужчину видеть внутреннюю ценностную сущность женщины. Таким образом любовь приводит его к почитанию и служению ей, а не попыткам использовать ее для нужд своего эго. Когда им руководит любовь, он сосредоточен на ее нуждах, ее благополучии, не фиксируясь на своих желаниях и прихотях. Любовь изменяет свои приоритеты. Через любовь мы видим, что другая личность обладает такой же огромной ценностью в космосе, как и мы сами. Она становится для нас настолько важной, что мы желаем, ей целостности, полноты жизни, и ее способности наслаждаться ею, то есть того, чего мы желаем себе в своей жизни. В мире бессознательного любовь является одной из великих сил, обладающих энергией, чтобы трансформировать эго. Любовь является той силой, которая привлекает эго. К существованию чего-то за приделами самого себя, за рамками его планов, его империи, за приделами его безопасности. Любовь связывает Эго не только со всей человеческой расой, но и со всеми богами внутреннего мира.
Значит любовь по своей природе является прямой противоположностью эгоцентричности. Мы слишком свободно оперируем термином любовь. Мы пользуемся им, чтобы придать значимость какому-то количеству требований внимания, власти, безопасности или развлечений, поступающих от других людей. Но когда мы осматриваемся вокруг в поисках удовлетворения наших собственных "нужд", наших желаний и мечтаний и нашей власти над людьми, — это не любовь. Любовь прямо противоположна желаниям эго и силовым играм. Она ведет нас в другом направлении, к доброте, ценностям и потребностям других людей.
В своей истинной сущности любовь является благодарностью, рассматриванием ценности другого человека. Она приводит мужчину к тому, чтобы спросить самого себя, как он может служить ей. И если эта женщина относится к нему с любовью, она будет иметь по отношению к нему такую же установку. Архетипическую природу любви, возможно, нельзя выразить лучше, чем выразил Апостол Павел:
Любовь долго страдает и это благо; любовь не есть зависть; любовь не кичится собой, она не самодовольна,
Любовь не ищет жизни для себя, ее не легко добиться, она не боится зла... переносит все, верит во все, надеется на все и терпелива ко всему.
Любовь не бывает неудачной, но будучи направлена, она не сбивается с пути, будучи на языке она проходит, будучи в мыслях она исчезает.
Вот краткое и очень красивое изречение в отношении разницы, существующей между эго, поглощенного своими собственными интересами, и эго, находящегося под влиянием любви. Мое эго сосредоточено только на самом себе, но " любовь страдает долго и это благо". Мое Эго завистливо, всегда занятое поисками обесценивающих его иллюзий абсолютной силы и власти, но "любовь не кичится собой, она не самодовольна". Мое Эго, поглощенное эгоцентризмом, будет всегда тебя предавать, но "любовь не бывает неудачной". Мое эго лишь знает как укрепить себя и свои желания, но "любовь не ищет жизни для себя". Любовь утверждает все, что существует в жизни: "переносит все, верит во все, надеется на все".
Вот почему мы делаем исключение для романтической любви, и в этом заключается главная противоположность между человеческой и романтической любовью. Романтизм должен по самой своей природе перейти в эгоизм. Романтизм не называет любовью то, что направлено на другого человека. Страсть романтической любви всегда направлена на наши собственные проекции, наши собственные ожидания, наши собственные фантазии. В самом прямом смысле это не любовь к другому человеку, а любовь к себе.
Теперь должно стать понятно, почему в отношениях, построенных на проекции, отсутствует элемент человеческой любви. Влюбляясь, мы не видим личность, а пленяемся ей, ибо она отражает нам образ бога или богини, а это — не что иное, как любовь к самому себе, а не к другому человеку. Несмотря на мнимую прелесть, влюбляясь, мы фактически концентрируем сознание на самих себе.
Реальная любовь начинается лишь с того момента, когда один человек стремится узнать в другом человеческое существо и начинает любить и заботиться о нем как о человеке.
...Быть способным на реальную любовь — значит стать зрелым, имея реалистические ожидания в отношении другой личности. Это означает принимать на себя ответственность за собственное счастье и горе, никогда не ожидать того, что нас осчастливит другой, и не возлагать на него вину за свое плохое настроение и бездеятельность.
(Санфорд. Невидимые партнеры. С. 19-20)
Когда мы сконцентрированы на собственных проекциях, мы сосредоточены на себе. И та страсть и любовь, которую мы чувствуем при наличии своих проекций, является рефлексивной, возвращенной любовью к самому себе.
И опять мы сталкиваемся с парадоксом романтической любви. Он заключается в том, что нам следует любить свои проекции, а потому — следует любить самих себя. В романтических отношениях любовь к самому себе совершенно искажена. Она становится эгоцентричной, теряя свою индивидуальную природу. Однако, научившись искать ее на соответствующем уровне, мы обретаем подлинную любовь к себе. В ней сосредоточен второй великий поток энергии, который питает романтическую любовь: это — архетипический двойник романтической любви, второе лицо Эроса.
Нам следует относиться с почтением к частям своего бессознательного, которые мы проецируем вовне. Когда мы любим свои проекции и преклоняемся перед романтическими идеалами и фантазиями, мы тем самым утверждаем бесценную сущность своего целостного "Я". Весь фокус в том, чтобы, любя себя, не впасть в эгоизм.
Узнав географию человеческой психики, ее многослойную, многоуровневую структуру, мы видим, что в этом универсуме любовь к единому "Я" не может быть центрирована на эго. Любовь к себе означает для эго поиск эго других "личностей", открытие скрывающихся в нас внутренних миров. За этим стоит желание эго увеличить размеры осознанного, его стремление стать открытым для других сфер нашего бытия, иных точек зрения, иных ценностей, иных потребностей.
Понимаемая именно так, любовь к себе может также быть названа божественной, ибо в ней раскрываются наши поиски конечного смысла жизни, искания души, открытие Бога. Такое понимание любви приходит к нам в изречении Климента Александрийского:
Таким образом, из всех дисциплин важнейшей является познание самого себя, ибо если человек знает самого себя, он знает Бога.
Изъян романтической любви не в том, что мы себя любим, а в том, что делаем это не так, как следует. Пытаясь поклоняться бессознательному через романтические проекции на окружающих, мы не замечаем реальности, скрытой за этими проекциями. Мы не видим очевидного факта, что ищем самого себя.
Спасение любви из трясины романтизма начинается с изменения отношения к внутреннему миру. Нам следует пробудить ото сна свой внутренний мир. Мы должны узнать, что такое "любовь к себе" и испытать ее через внутреннее переживание. Только тогда наступит черед снова устремить взгляд на внешний мир, на земных людей и на те отношения, которые мы с ними строим — мы должны постичь законы "человеческой любви".
Много лет тому назад одна моя мудрая подруга дала прекрасное определение земной любви, назвав ее "любовью, перемалывающую муку". Она была абсолютно права: если у нас будет достаточно рефлексии и скромности, то в этой фразе мы обнаружим самую суть человеческой любви. Она дает нам возможность увидеть различие между земной любовью и романтизмом.
Перемалывание муки — очень простая деятельность, которая не бросает в дрожь. Но она символизирует отношение, которое принижает любовь до земли. Оно воплощает в себе желание жить обычной жизнью, найти смысл в решении простых, неромантических задач: как зарабатывать на жизнь, строить семейный бюджет и не выходить за его рамки, убирать дом и кормить проснувшегося среди ночи ребенка. "Перемалывать муку" — значит найти ценность и красоту в повседневной жизни, а не заниматься вечным поиском космической драмы, наслаждения или неземной страсти, где бы то ни было. Перемалывание муки означает открытие сакрального в простом и обыденном. То же самое символизирует процесс очищения риса от шелухи монахами Дзен-Буддистами, вращение колеса Ганди, видение св. Павла.
Юнг как-то сказал, что чувство возникает из малого. Это имеет прямое отношение к человеческой любви. Настоящая, подлинная связь возникает между двумя людьми при совместном решении маленьких задач, в часы спокойного разговора на закате дня, когда оба слышат мягкие слова понимания, в повседневном сотрудничестве, при поддержке в трудную минуту, в маленьком подарке в тот момент, когда его менее всего ждут, в появлении спонтанного жеста любви.
Когда пара по-настоящему привязана друг к другу, она хочет расширить как только можно спектр совместной деятельности. Даже обыденные трудные и нудные занятия люди превращают в радостный и привлекательный компонент жизни. Романтическая любовь, наоборот, длится ровно столько времени, сколько каждый из влюбленных может удержаться "на высоте", пока не закончатся деньги и развлечения перестанут доставлять удовольствие. "Перемалывание муки" означает, что два человека переносят любовь из воздушного пространства ярких несбыточных фантазий в земную, реальную жизнь.
Любовь с большим удовлетворением делает много того, что кажется скучным эго. Любовь готова иметь дело с настроением и непоследовательностью другого человека. Она хочет подавать завтрак и поддерживать семейный бюджет. Любовь желает заниматься перемалыванием всех жизненных забот, так как она связана с личностью, а не с проекцией.
Земная любовь видит в другом человеке личность и строит с ним личные отношения. Романтическая любовь видит в нем лишь исполнителя роли в хорошо известной драме.
Человеческая любовь позволяет мужчине видеть в женщине полноценную и независимую личность и давать ей необходимую поддержку в том, что бы она оставалась самой собой. Романтическая любовь постоянно твердит, какой следует быть женщине с точки зрения романтизма, то есть — идентичной аниме. Пока мужчина находится под властью романтической любви, он поддерживает женщину лишь до тех пор, пока она стремится измениться, чтобы отражать его проецируемый идеал. Романтизм никогда не приносит счастья в отношениях с другими людьми, такими, какие они есть.
Человеческая любовь непременно включает в себя дружбу: дружбу в партнерстве, дружбу в браке, дружбу между мужчиной и женщиной. Если мужчина и женщина — истинные друзья, они знают друг у друга все слабости и острые углы. Они больше настроены на то, чтобы помогать партнеру и наслаждаться любимым, чем выискивать недостатки и промахи оппонента.
Настоящие друзья — это люди, подобные Каэрдину. Они хотят поддержать, а не судить, они нам не потакают, но никогда не концентрируются на наших недостатках. В трудные времена друзья подставляют друг другу плечо, помогают преодолевать жизненные невзгоды и справляться с текущими заботами. Они никогда не подходят друг к другу с завышенной меркой, не ищут идеала и совершенства, а, помогая, не перемалывают друг друга взаимными притязаниями.
В романтической любви дружба невозможна. Романтизм и дружба — абсолютно противоположные силы, ибо являются врагами по своей природе и движутся противоположными мотивами. Иногда люди говорят: "Я не хочу становиться другом своему мужу (жене), ибо дружба сведет на нет весь романтизм нашего брака". Это чистая правда: дружба прекращает искусственную драму и устраняет из отношений страсть и накал, но она же удаляет из отношений эгоизм, заменяя драму чем-то человеческим и земным.
Если мужчина и женщина — друзья, они оказываются одновременно "соседями" и любовниками; их связь по большому счету начинает соответствовать заповеди Христа: "Возлюби ближнего своего, как самого себя". Одно из самых контрастных противоречий романтической любви состоит в том, что каждый влюбленный относится к своим друзьям великодушнее и мягче, чем когда-либо он относился к своему возлюбленному! Когда люди общаются с друзьями, они очаровательны, отзывчивы и великодушны. Но, приходя домой, они очень часто дают волю своему гневу, обидам, настроениям и фрустрациям по отношению к другому.
Когда два человека "влюбляются", про них обычно говорят, что они стали "больше чем друзья". Но проходит какое-то время, и оказывается, что они стали гораздо "меньше", чем друзья. Большинство считает "влюбленность" более интимной и более значимой, чем "простая" дружба. Тогда почему же влюбленные отказывают друг другу в самоотверженности, доброте и доброй воле — в том, что они готовы дать своим друзьям? Люди не заставляют друзей таскать их проекции, играть роль козлов отпущения в приступах плохого настроения, сделать себя счастливыми и обеспечить полноту жизни. Почему же влюбленные налагают такие обязательства друг на друга? Это происходит потому, что культ романтизма приучил нас к тому, что мы в праве этого ожидать, что все проекции воплотятся, все желания исполнятся и все фантазии окажутся истинной правдой при наличии человека, в которого мы "влюбились". В одном из брачных обрядов жених и невеста говорят друг другу одну единственную фразу: "Ты станешь моим лучшим другом". Так пары постигают науку, как становиться друзьями в совместной жизни, чтобы отношения имели все характерные черты, присущие дружеским, и ставить эти отношения во главу угла при распутывании сложных узлов любовных отношений.
Мы можем многое узнать о человеческой любви, открыв глаза на восточную культуру и ее традиции.
Проведя какое-то время в Индии и Японии, я видел там браки и любовные отношения, которые строились отнюдь не на романтизме, а на теплой, внимательной и терпеливой любви. Индусы — непревзойденные мастера в искусстве земной любви. Мне кажется, это произошло потому, что они никогда не старались строить между собой отношения, опираясь на романтическую любовь. Индусы автоматически различают все, что смешано на Западе: они знают, как поклоняться аниме, архетипам и богам — обитателям внутреннего мира. Они знают, как сохранить свои переживания божественного начала и отличать их от брачных и личных отношений.
Индусы воспринимают внутренний мир на символическом уровне. Они переводят архетипы в образы и внешние символы через храмовое искусство и аллегорический ритуал. При этом они никогда не проецируют богов на жен и мужей. Они относятся к персонифицированным архетипам как к символам иного мира и считают себя обыкновенными человеческими созданиями. Вследствие этого они не предъявляют партнеру нереальных требований и потому не разочаровываются друг в друге.
Индус не требует от жены стать анимой, взять его в другой мир или воплотить в себе все совершенство и накал его внутреннего мира. Поскольку лирическое религиозное переживание до сих пор составляет часть индийской культуры, индусы не стремятся подменить брачные и человеческие отношения соединением с душой! Они находят своих богов в храме, в процессе медитации, а иногда — в гуру. Они не заставляют насильно внешние отношения стать внутренними. Сначала западный человек смущается следовать тем путем, которым идут индусы. Такая любовь его не впечатляет, она кажется ему недостаточно теплой и страстной, чтобы удовлетворять западному романтическому вкусу. Но, продолжая спокойно и внимательно наблюдать, он приходит в изумление от западных предрассудков и его берут сомнения в том, что романтическая любовь оказывается единственной подлинной любовью. Для индийских брачных отношений характерна спокойная постоянная нежность и глубокая эмоциональная связь. Они стабильны, ибо не включаются в драматические колебания между "влюбленностью" и "разочарованием", обожанием и освобождением от иллюзий, которые свойственны западному человеку.
В традиционном индийском браке обязательства мужчины перед женой не зависят от "влюбленности" в нее. Так как он ни разу не был "влюблен", то лишен возможности "разочароваться". Его отношение к жене зиждется на том, что он любит ее, а не влюблен в идеал, который на нее проецирует. Его отношения не прекращаются в один прекрасный день вследствие "разочарования" или встречи с другой женщиной, навесившей на себя его проекции. Он имеет обязательства перед женой и семьей, а не перед проекцией.
Мы привыкли считать себя более "рассудительными" по сравнению с простыми индийцами. Но в сравнении с ними средний западный мужчина подобен быку с кольцом в ноздрях, который следует за своими проекциями от одной женщины к другой, ни с одной из них не вступая в близкие отношения и при этом не возлагая на себя никаких обязательств. В сфере чувств, любви и интимности индусы обладают дифференцированным, высоко развитым и утонченным сознанием. В этой сфере они преуспели гораздо больше нас.
Одно из самых интересных и поразительных моих наблюдений в отношении индусов, следующих своим традициям, связано с тем, насколько раскрепощенными и психологически здоровыми являются их дети. Дети в индийских семьях никогда не вырастают невротиками, ибо не разрываются внутри, как это свойственно многим западным детям. Они постоянно купаются в человеческих эмоциях, постоянно ощущая мирный и спокойный эмоциональный поток между родителями. Они чувствуют стабильность, незыблемую безмятежную атмосферу семейной жизни. Их родители постоянно между собой договариваются, поэтому дети не слышат, как их родители обвиняют друг друга в том, что брак "потерял всякий смысл". Угроза расставания и развода не витает над ними, как призрак.
Мы, люди, живущие на Западе, не можем повернуть время вспять. Мы не в состоянии пойти тем путем, которым пошли индусы. Мы не можем разрешить западную дилемму, имитируя привычки и установки людей Востока и претендовать на то, чтобы иметь восточную душу вместо западной. Мы должны установитьсвязь с нашим западным бессознательным и осознать свои западные ограничения. Нам следует отыскать целебное средство в своей собственной западной душе. Выпив любовного зелья, мы включились в романтическую эпоху нашей эволюции, и единственный путь выхода из нее — это путь наверх. Мы не можем ни возвратиться, ни топтаться на месте.
Тем не менее, мы можем научиться у Восточных культур способности выходить за границы своего "я", за рамки наших предпочтений и верований с тем, чтобы увидеть новую перспективу. Мы можем научиться этому, чтобы подойти к любви с разных сторон, не обременяя себя культурными догмами.
Мы можем узнать, что отношения между людьми не отделимы от дружбы и долга. Мы можем понять, что суть любви не в том, чтобы использовать другого для достижения своего счастья, а в поддержке человека, которого мы любим. И мы можем открыть нечто очень важное и поразиться своему открытию: мы всегда нуждались больше всего в том, чтобы не столько любили нас, сколько любить самим.
Люди становятся столь привычными к повторяющимся сюжетам и трагическому концу романтической любви, что начинают сомневаться, существует ли вообще то, что называется "любовью". Безусловно, да. Но мы должны очень сильно изменить нашу установку, прежде чем узнать, что такое любовь и отвести для нее соответствующее место в нашей жизни.
Любовь между человеческими существами — это одна из самых непреложных черт человеческой натуры. Точно так же, как душа, — Психея, — была одной из богинь греческого пантеона, так и любовь, по имени Эрос, занимал там принадлежащее ему место. Ибо греки понимали, что любовь, являясь архетипом коллективного бессознательного, является вечной и универсальной для всего человечества. И поэтому Греки относили Любовь к разряду богов. Поскольку Любовь является архетипом, она имеет свой собственный характер, свои "черты", свою "личность". Подобно богу, любовь ведет себя как личность, живущая в бессознательном, как отдельное психическое существо. Любовь является полной противоположностью моему эго; она пришла в этот мир задолго до появления в нем Эго, и остается там после того, как эго его покинет. Любовь — это что-то или кто-то, живущее внутри меня. Любовь это сила, действующая изнутри, которая позволяет моему эго смотреть на себя со стороны, видеть мою принадлежность человеческому роду, как некоторую ценность, которую следует оберегать, а не использовать.
Таким образом, если я говорю "люблю", это не означает, что люблю именно я, а в действительности есть Любовь, которая действует через меня. Любовь — это не столько то, что я делаю, сколько то, что я из себя представляю. Любовь — это не действие, а состояние бытия — отношение, привязанность к другому смертному, идентификация с ней, или с ним, которая просто возникает внутри меня вне зависимости от моих стремлений и желаний.
Это состояние бытия может выражаться в том, что я делаю, как я отношусь к людям, но оно не может быть сведено до уровня "действия" или поступка. Это внутреннее чувство. Намного более часто, чем мы это себе представляем, любовь совершает свой божественный алхимический процесс, если мы последуем совету шекспировской Корделии: "Люби и храни молчание".
Любовь существует безотносительно к нашему мнению, какой ей следует быть. Неважно, сколько наших собственных моделей или какую часть нашей собственной личность мы вкладываем в понятие "любовь", все равно она сохраняет свой неизменный характер. Ее существование и ее природа не зависят от моих иллюзий, моих мнений и моих притворств. Любовь отличается от тех ожиданий, к которым привела меня моя культура, отличается от желаний моего Эго, отличается от сентиментальной темы и опустошающих страстей, о которых меня научили мечтать. Но любовь оказывается реальностью, она оказывается тем, что я из себя представляю, а не тем, что требует мое Эго.
И нам следует все это знать о любви. Иначе мы никогда не остановимся, чтобы честно взглянуть на свои самообманы. Иногда люди говорят: "Не заставляй меня смотреть на мои иллюзии, у меня ничего не останется!" Нам кажется, что любовь это "дело рук человеческих", как будто мы приобретаем и выдумываем ее у себя в голове. Даже несмотря на то, что романтическая любовь оказывается не тем, чем мы ее себе представляем, тем не менее, она остается человеческой любовью, которая нам свойственна, и эта любовь будет с нами даже после того, как наши проекции и наши иллюзии и наши выдумки канут в небытие.
Человеческая любовь настолько омрачена чрезмерными стараниями и волнениями романтизма, что мы никогда не относимся к любви так, как она это заслуживает. И мы с трудом понимаем, что мы должны искать, отправляясь на поиски. Но по мере того, как мы сознаем черты и установки любви, мы начинаем находить любовь у самих себя, которая открывается в наших чувствах, в спонтанном потоке тепла, направленного на другого человека, в маленьких незаметных актах "привязанности", которые составляют тайную ткань нашей повседневной жизни.
Любовь — это сила, существующая у нас внутри, которая утверждает и ценит другое человеческое существо, таким, какое оно есть. Человеческая любовь утверждает личность, которая действительно существует, а не идеал, который возникает в нашем желании, и не проекцию, рожденную в нашем воображении. Любовь — это внутренний бог, открывающий наши слепые глаза на красоту, ценность и содержательность другого человека. Любовь заставляет нас ценить личность как единую, индивидуальную самость, а это означает, что мы принимаем негативную сторону личности так же, как и позитивную, несовершенства вместе с тем, что нас восхищает. Когда человек подлинно любит другого человека, а не проекцию, он любит и тень этого человека так же, как и все остальное. Человек принимает другого человека всего в целом. Человеческая любовь заставляет мужчину видеть внутреннюю ценностную сущность женщины. Таким образом любовь приводит его к почитанию и служению ей, а не попыткам использовать ее для нужд своего эго. Когда им руководит любовь, он сосредоточен на ее нуждах, ее благополучии, не фиксируясь на своих желаниях и прихотях. Любовь изменяет свои приоритеты. Через любовь мы видим, что другая личность обладает такой же огромной ценностью в космосе, как и мы сами. Она становится для нас настолько важной, что мы желаем, ей целостности, полноты жизни, и ее способности наслаждаться ею, то есть того, чего мы желаем себе в своей жизни. В мире бессознательного любовь является одной из великих сил, обладающих энергией, чтобы трансформировать эго. Любовь является той силой, которая привлекает эго. К существованию чего-то за приделами самого себя, за рамками его планов, его империи, за приделами его безопасности. Любовь связывает Эго не только со всей человеческой расой, но и со всеми богами внутреннего мира.
Значит любовь по своей природе является прямой противоположностью эгоцентричности. Мы слишком свободно оперируем термином любовь. Мы пользуемся им, чтобы придать значимость какому-то количеству требований внимания, власти, безопасности или развлечений, поступающих от других людей. Но когда мы осматриваемся вокруг в поисках удовлетворения наших собственных "нужд", наших желаний и мечтаний и нашей власти над людьми, — это не любовь. Любовь прямо противоположна желаниям эго и силовым играм. Она ведет нас в другом направлении, к доброте, ценностям и потребностям других людей.
В своей истинной сущности любовь является благодарностью, рассматриванием ценности другого человека. Она приводит мужчину к тому, чтобы спросить самого себя, как он может служить ей. И если эта женщина относится к нему с любовью, она будет иметь по отношению к нему такую же установку. Архетипическую природу любви, возможно, нельзя выразить лучше, чем выразил Апостол Павел:
Любовь долго страдает и это благо; любовь не есть зависть; любовь не кичится собой, она не самодовольна,
Любовь не ищет жизни для себя, ее не легко добиться, она не боится зла... переносит все, верит во все, надеется на все и терпелива ко всему.
Любовь не бывает неудачной, но будучи направлена, она не сбивается с пути, будучи на языке она проходит, будучи в мыслях она исчезает.
Вот краткое и очень красивое изречение в отношении разницы, существующей между эго, поглощенного своими собственными интересами, и эго, находящегося под влиянием любви. Мое эго сосредоточено только на самом себе, но " любовь страдает долго и это благо". Мое Эго завистливо, всегда занятое поисками обесценивающих его иллюзий абсолютной силы и власти, но "любовь не кичится собой, она не самодовольна". Мое Эго, поглощенное эгоцентризмом, будет всегда тебя предавать, но "любовь не бывает неудачной". Мое эго лишь знает как укрепить себя и свои желания, но "любовь не ищет жизни для себя". Любовь утверждает все, что существует в жизни: "переносит все, верит во все, надеется на все".
Вот почему мы делаем исключение для романтической любви, и в этом заключается главная противоположность между человеческой и романтической любовью. Романтизм должен по самой своей природе перейти в эгоизм. Романтизм не называет любовью то, что направлено на другого человека. Страсть романтической любви всегда направлена на наши собственные проекции, наши собственные ожидания, наши собственные фантазии. В самом прямом смысле это не любовь к другому человеку, а любовь к себе.
Теперь должно стать понятно, почему в отношениях, построенных на проекции, отсутствует элемент человеческой любви. Влюбляясь, мы не видим личность, а пленяемся ей, ибо она отражает нам образ бога или богини, а это — не что иное, как любовь к самому себе, а не к другому человеку. Несмотря на мнимую прелесть, влюбляясь, мы фактически концентрируем сознание на самих себе.
Реальная любовь начинается лишь с того момента, когда один человек стремится узнать в другом человеческое существо и начинает любить и заботиться о нем как о человеке.
...Быть способным на реальную любовь — значит стать зрелым, имея реалистические ожидания в отношении другой личности. Это означает принимать на себя ответственность за собственное счастье и горе, никогда не ожидать того, что нас осчастливит другой, и не возлагать на него вину за свое плохое настроение и бездеятельность.
(Санфорд. Невидимые партнеры. С. 19-20)
Когда мы сконцентрированы на собственных проекциях, мы сосредоточены на себе. И та страсть и любовь, которую мы чувствуем при наличии своих проекций, является рефлексивной, возвращенной любовью к самому себе.
И опять мы сталкиваемся с парадоксом романтической любви. Он заключается в том, что нам следует любить свои проекции, а потому — следует любить самих себя. В романтических отношениях любовь к самому себе совершенно искажена. Она становится эгоцентричной, теряя свою индивидуальную природу. Однако, научившись искать ее на соответствующем уровне, мы обретаем подлинную любовь к себе. В ней сосредоточен второй великий поток энергии, который питает романтическую любовь: это — архетипический двойник романтической любви, второе лицо Эроса.
Нам следует относиться с почтением к частям своего бессознательного, которые мы проецируем вовне. Когда мы любим свои проекции и преклоняемся перед романтическими идеалами и фантазиями, мы тем самым утверждаем бесценную сущность своего целостного "Я". Весь фокус в том, чтобы, любя себя, не впасть в эгоизм.
Узнав географию человеческой психики, ее многослойную, многоуровневую структуру, мы видим, что в этом универсуме любовь к единому "Я" не может быть центрирована на эго. Любовь к себе означает для эго поиск эго других "личностей", открытие скрывающихся в нас внутренних миров. За этим стоит желание эго увеличить размеры осознанного, его стремление стать открытым для других сфер нашего бытия, иных точек зрения, иных ценностей, иных потребностей.
Понимаемая именно так, любовь к себе может также быть названа божественной, ибо в ней раскрываются наши поиски конечного смысла жизни, искания души, открытие Бога. Такое понимание любви приходит к нам в изречении Климента Александрийского:
Таким образом, из всех дисциплин важнейшей является познание самого себя, ибо если человек знает самого себя, он знает Бога.
Изъян романтической любви не в том, что мы себя любим, а в том, что делаем это не так, как следует. Пытаясь поклоняться бессознательному через романтические проекции на окружающих, мы не замечаем реальности, скрытой за этими проекциями. Мы не видим очевидного факта, что ищем самого себя.
Спасение любви из трясины романтизма начинается с изменения отношения к внутреннему миру. Нам следует пробудить ото сна свой внутренний мир. Мы должны узнать, что такое "любовь к себе" и испытать ее через внутреннее переживание. Только тогда наступит черед снова устремить взгляд на внешний мир, на земных людей и на те отношения, которые мы с ними строим — мы должны постичь законы "человеческой любви".
Много лет тому назад одна моя мудрая подруга дала прекрасное определение земной любви, назвав ее "любовью, перемалывающую муку". Она была абсолютно права: если у нас будет достаточно рефлексии и скромности, то в этой фразе мы обнаружим самую суть человеческой любви. Она дает нам возможность увидеть различие между земной любовью и романтизмом.
Перемалывание муки — очень простая деятельность, которая не бросает в дрожь. Но она символизирует отношение, которое принижает любовь до земли. Оно воплощает в себе желание жить обычной жизнью, найти смысл в решении простых, неромантических задач: как зарабатывать на жизнь, строить семейный бюджет и не выходить за его рамки, убирать дом и кормить проснувшегося среди ночи ребенка. "Перемалывать муку" — значит найти ценность и красоту в повседневной жизни, а не заниматься вечным поиском космической драмы, наслаждения или неземной страсти, где бы то ни было. Перемалывание муки означает открытие сакрального в простом и обыденном. То же самое символизирует процесс очищения риса от шелухи монахами Дзен-Буддистами, вращение колеса Ганди, видение св. Павла.
Юнг как-то сказал, что чувство возникает из малого. Это имеет прямое отношение к человеческой любви. Настоящая, подлинная связь возникает между двумя людьми при совместном решении маленьких задач, в часы спокойного разговора на закате дня, когда оба слышат мягкие слова понимания, в повседневном сотрудничестве, при поддержке в трудную минуту, в маленьком подарке в тот момент, когда его менее всего ждут, в появлении спонтанного жеста любви.
Когда пара по-настоящему привязана друг к другу, она хочет расширить как только можно спектр совместной деятельности. Даже обыденные трудные и нудные занятия люди превращают в радостный и привлекательный компонент жизни. Романтическая любовь, наоборот, длится ровно столько времени, сколько каждый из влюбленных может удержаться "на высоте", пока не закончатся деньги и развлечения перестанут доставлять удовольствие. "Перемалывание муки" означает, что два человека переносят любовь из воздушного пространства ярких несбыточных фантазий в земную, реальную жизнь.
Любовь с большим удовлетворением делает много того, что кажется скучным эго. Любовь готова иметь дело с настроением и непоследовательностью другого человека. Она хочет подавать завтрак и поддерживать семейный бюджет. Любовь желает заниматься перемалыванием всех жизненных забот, так как она связана с личностью, а не с проекцией.
Земная любовь видит в другом человеке личность и строит с ним личные отношения. Романтическая любовь видит в нем лишь исполнителя роли в хорошо известной драме.
Человеческая любовь позволяет мужчине видеть в женщине полноценную и независимую личность и давать ей необходимую поддержку в том, что бы она оставалась самой собой. Романтическая любовь постоянно твердит, какой следует быть женщине с точки зрения романтизма, то есть — идентичной аниме. Пока мужчина находится под властью романтической любви, он поддерживает женщину лишь до тех пор, пока она стремится измениться, чтобы отражать его проецируемый идеал. Романтизм никогда не приносит счастья в отношениях с другими людьми, такими, какие они есть.
Человеческая любовь непременно включает в себя дружбу: дружбу в партнерстве, дружбу в браке, дружбу между мужчиной и женщиной. Если мужчина и женщина — истинные друзья, они знают друг у друга все слабости и острые углы. Они больше настроены на то, чтобы помогать партнеру и наслаждаться любимым, чем выискивать недостатки и промахи оппонента.
Настоящие друзья — это люди, подобные Каэрдину. Они хотят поддержать, а не судить, они нам не потакают, но никогда не концентрируются на наших недостатках. В трудные времена друзья подставляют друг другу плечо, помогают преодолевать жизненные невзгоды и справляться с текущими заботами. Они никогда не подходят друг к другу с завышенной меркой, не ищут идеала и совершенства, а, помогая, не перемалывают друг друга взаимными притязаниями.
В романтической любви дружба невозможна. Романтизм и дружба — абсолютно противоположные силы, ибо являются врагами по своей природе и движутся противоположными мотивами. Иногда люди говорят: "Я не хочу становиться другом своему мужу (жене), ибо дружба сведет на нет весь романтизм нашего брака". Это чистая правда: дружба прекращает искусственную драму и устраняет из отношений страсть и накал, но она же удаляет из отношений эгоизм, заменяя драму чем-то человеческим и земным.
Если мужчина и женщина — друзья, они оказываются одновременно "соседями" и любовниками; их связь по большому счету начинает соответствовать заповеди Христа: "Возлюби ближнего своего, как самого себя". Одно из самых контрастных противоречий романтической любви состоит в том, что каждый влюбленный относится к своим друзьям великодушнее и мягче, чем когда-либо он относился к своему возлюбленному! Когда люди общаются с друзьями, они очаровательны, отзывчивы и великодушны. Но, приходя домой, они очень часто дают волю своему гневу, обидам, настроениям и фрустрациям по отношению к другому.
Когда два человека "влюбляются", про них обычно говорят, что они стали "больше чем друзья". Но проходит какое-то время, и оказывается, что они стали гораздо "меньше", чем друзья. Большинство считает "влюбленность" более интимной и более значимой, чем "простая" дружба. Тогда почему же влюбленные отказывают друг другу в самоотверженности, доброте и доброй воле — в том, что они готовы дать своим друзьям? Люди не заставляют друзей таскать их проекции, играть роль козлов отпущения в приступах плохого настроения, сделать себя счастливыми и обеспечить полноту жизни. Почему же влюбленные налагают такие обязательства друг на друга? Это происходит потому, что культ романтизма приучил нас к тому, что мы в праве этого ожидать, что все проекции воплотятся, все желания исполнятся и все фантазии окажутся истинной правдой при наличии человека, в которого мы "влюбились". В одном из брачных обрядов жених и невеста говорят друг другу одну единственную фразу: "Ты станешь моим лучшим другом". Так пары постигают науку, как становиться друзьями в совместной жизни, чтобы отношения имели все характерные черты, присущие дружеским, и ставить эти отношения во главу угла при распутывании сложных узлов любовных отношений.
Мы можем многое узнать о человеческой любви, открыв глаза на восточную культуру и ее традиции.
Проведя какое-то время в Индии и Японии, я видел там браки и любовные отношения, которые строились отнюдь не на романтизме, а на теплой, внимательной и терпеливой любви. Индусы — непревзойденные мастера в искусстве земной любви. Мне кажется, это произошло потому, что они никогда не старались строить между собой отношения, опираясь на романтическую любовь. Индусы автоматически различают все, что смешано на Западе: они знают, как поклоняться аниме, архетипам и богам — обитателям внутреннего мира. Они знают, как сохранить свои переживания божественного начала и отличать их от брачных и личных отношений.
Индусы воспринимают внутренний мир на символическом уровне. Они переводят архетипы в образы и внешние символы через храмовое искусство и аллегорический ритуал. При этом они никогда не проецируют богов на жен и мужей. Они относятся к персонифицированным архетипам как к символам иного мира и считают себя обыкновенными человеческими созданиями. Вследствие этого они не предъявляют партнеру нереальных требований и потому не разочаровываются друг в друге.
Индус не требует от жены стать анимой, взять его в другой мир или воплотить в себе все совершенство и накал его внутреннего мира. Поскольку лирическое религиозное переживание до сих пор составляет часть индийской культуры, индусы не стремятся подменить брачные и человеческие отношения соединением с душой! Они находят своих богов в храме, в процессе медитации, а иногда — в гуру. Они не заставляют насильно внешние отношения стать внутренними. Сначала западный человек смущается следовать тем путем, которым идут индусы. Такая любовь его не впечатляет, она кажется ему недостаточно теплой и страстной, чтобы удовлетворять западному романтическому вкусу. Но, продолжая спокойно и внимательно наблюдать, он приходит в изумление от западных предрассудков и его берут сомнения в том, что романтическая любовь оказывается единственной подлинной любовью. Для индийских брачных отношений характерна спокойная постоянная нежность и глубокая эмоциональная связь. Они стабильны, ибо не включаются в драматические колебания между "влюбленностью" и "разочарованием", обожанием и освобождением от иллюзий, которые свойственны западному человеку.
В традиционном индийском браке обязательства мужчины перед женой не зависят от "влюбленности" в нее. Так как он ни разу не был "влюблен", то лишен возможности "разочароваться". Его отношение к жене зиждется на том, что он любит ее, а не влюблен в идеал, который на нее проецирует. Его отношения не прекращаются в один прекрасный день вследствие "разочарования" или встречи с другой женщиной, навесившей на себя его проекции. Он имеет обязательства перед женой и семьей, а не перед проекцией.
Мы привыкли считать себя более "рассудительными" по сравнению с простыми индийцами. Но в сравнении с ними средний западный мужчина подобен быку с кольцом в ноздрях, который следует за своими проекциями от одной женщины к другой, ни с одной из них не вступая в близкие отношения и при этом не возлагая на себя никаких обязательств. В сфере чувств, любви и интимности индусы обладают дифференцированным, высоко развитым и утонченным сознанием. В этой сфере они преуспели гораздо больше нас.
Одно из самых интересных и поразительных моих наблюдений в отношении индусов, следующих своим традициям, связано с тем, насколько раскрепощенными и психологически здоровыми являются их дети. Дети в индийских семьях никогда не вырастают невротиками, ибо не разрываются внутри, как это свойственно многим западным детям. Они постоянно купаются в человеческих эмоциях, постоянно ощущая мирный и спокойный эмоциональный поток между родителями. Они чувствуют стабильность, незыблемую безмятежную атмосферу семейной жизни. Их родители постоянно между собой договариваются, поэтому дети не слышат, как их родители обвиняют друг друга в том, что брак "потерял всякий смысл". Угроза расставания и развода не витает над ними, как призрак.
Мы, люди, живущие на Западе, не можем повернуть время вспять. Мы не в состоянии пойти тем путем, которым пошли индусы. Мы не можем разрешить западную дилемму, имитируя привычки и установки людей Востока и претендовать на то, чтобы иметь восточную душу вместо западной. Мы должны установитьсвязь с нашим западным бессознательным и осознать свои западные ограничения. Нам следует отыскать целебное средство в своей собственной западной душе. Выпив любовного зелья, мы включились в романтическую эпоху нашей эволюции, и единственный путь выхода из нее — это путь наверх. Мы не можем ни возвратиться, ни топтаться на месте.
Тем не менее, мы можем научиться у Восточных культур способности выходить за границы своего "я", за рамки наших предпочтений и верований с тем, чтобы увидеть новую перспективу. Мы можем научиться этому, чтобы подойти к любви с разных сторон, не обременяя себя культурными догмами.
Мы можем узнать, что отношения между людьми не отделимы от дружбы и долга. Мы можем понять, что суть любви не в том, чтобы использовать другого для достижения своего счастья, а в поддержке человека, которого мы любим. И мы можем открыть нечто очень важное и поразиться своему открытию: мы всегда нуждались больше всего в том, чтобы не столько любили нас, сколько любить самим.
-
-
20.11.2010 в 11:50А как пришёлся для тебя этот текст, помог ли он тебе разобраться в каких-то вещах тебя интересовавших?..
-
-
20.11.2010 в 13:57